Стихи от Алексея Леонтьевича Борычева

И  БЫЛ ЭТОТ ДЕНЬ...

И был этот день... и земля, и звезда.

По рельсам осенним неслись поезда,

По лунным блистающим нитям,

По мгле, по судьбе, по событиям...

И кто-то стоял, разливая вино

По темным бокалам, и, глядя в окно,

Где олово дня остывало,

Темнея лилово и ало.

И, спички тревог зажигая во тьме,

В осенней, кисельно текущей сурьме,

Блуждали пространство и время,

Как гости иных измерений.

А кто-то стоял у окна и курил,

Допив из бокалов остатки зари,

И слышал, как тихо шептались

Пространство и время-скиталец.

И слышал гудки неземных поездов,

И осень ему показалась звездой,

По небу летящей на север,

Где ветер бессмертье посеял.

КАРУСЕЛИ ОСЕНИ

Цветной лишайник. Скал скупой оскал.

СоснЫ болотной щупальца кривые.

Тропинка та, которую искал

Среди трясин. Елани вековые.

Брусника. Клюква. Вороника. Мох.

И - ничего, что может быть иначе.

Озерный край. Тайги неспешный вздох.

Таежный мир, и чуткий он, и зрячий!

И - никого! Леса. Холмы. Леса.

Рябиновая осени улыбка.

Озёр суровых серые глаза.

Кругом - пестро, нестройно, зябко, зыбко.

И крутит блики солнечных лучей -

Раскачивает осень карусели

По пёстрому простору ярких дней,

Качает блики звёзд в ночной купели...

Но человек, незримый человек

Откуда-то всю жизнь идёт куда-то.

На юг: в простор степей, полей и рек...

Багровой лихорадкою заката

Прошита тьма, тревоги гулкой тьма.

Дойдёт ли человек до южной цели?

Тайга грустна, тайга почти нема.

Раскачивает осень карусели.

НОЧНАЯ МИНИАТЮРА

Синей бабочкой лесною

В паутине темноты

Билась позднею весною,

Тронув крыльями цветы,

Полночь,

звездною пыльцою

Опыляя небеса,

Где - луны полукольцо и

Бездны темные глаза.

От биенья крыл полночных

Трепетала темнота.

Паутина, хоть и прочно

Полночь сцапала, но та

Порвала ее, на запад

Улетела. А клочок

Паутины трогал лапкой

Злой рассветный паучок.

СКАЗКА

Холодное небо коснулось Земли

Сырым снегопадом,

А в полночь созвездия тихо зажгли

Цветные лампады.

По снежной пустыне плыла тишина,

Как воздух, густая,

Смотрела задумчиво с неба луна,

Совсем молодая,

На лес и упавшую ночью звезду,

На снежные скалы.

Но долго звезду на подтаявшем льду

Созвездья искали.

В ночи замелькают и дни, и года -

Метелью, порошей;

Исчезнет под ними навеки звезда,

И прошлое тоже...

ОСЕННИЙ ФРЕГАТ

Небесным лоцманом ведомый

В цветную бухту сентября,

Корабль осенних окоемов

В туманы бросил якоря.

На мачтах корабельных сосен

Качнулся парус облаков

Фрегата под названьем "Осень",

Плывущего в простор веков.

А утром якоря подняли,

И, разрезая гладь времен,

Поплыл в тоскующие дали,

Сливаясь с призраками, он,

Пройдя все зимы и все весны,

Вернется в гавань сентября,

И эти мачты, эти сосны -

Спалит прощальная заря...

ПЕРЕД ХОЛОДАМИ

Перекликаясь поездами,

Как птицы, станции живут...

Не знаю, свет поёт меж нами,

Полнясь густеющими снами,

Иль сумрак плачет наяву...

Живет в тоске осенней время,

В уста целуя пустоту.

И сквозь простор сквозных прозрений,

Считая стук тоскобиений,

В себя из памяти бреду.

Лесов осенних злое жало

В меня вонзают холода,

И время столь лилово, ало,

Что кажется оно устало.

Замедлились часы, года.

Но ледяной, декабреносный

Свет набирает высоту

И снова поджигает сосны;

Ступает север гулко, грозно,

Считая за верстой версту!

СОБРАВ ОЗЕР ОКРЕСТНЫХ ЗВОНЫ...

Собрав озер окрестных звоны

В темнеющую чистоту,

Слепой покой взошёл на склоны

Туманных скал. Ночная ртуть,

Мерцая мелкими огнями,

Как пробуждение меж снами,

Катилась в клюквенную тьму...

Сентябрь. Ночей осенних бритвы

Кромсали смысл всего. Всему

Ломали схемы, алгоритмы...

Но кто-то шёл на тихий звон,

Под тихий свист иных времён.

Плутая в онеменье леса,

В сетях бесчисленных колец,

Не замечая жизни веса,

Не чуя стука злых сердец,

Он останавливался где-то

И слышал смех былого лета,

И сквозь себя он шёл к нему,

Просторы осени разрушив,

Презрев "зачем?" и "почему?",

Сплетая жизнь из сотни кружев

Воскресшей юности. Покой

Мерцал озёрной чистотой.

ТРИ СТАЙКИ ЯБЛОНЬ МОЛОДЫХ...

Три стайки яблонь молодых

На луг из леса прибежали.

Смотрю приветливо на них,

Как на врагов моей печали.

Простор поёт, простор звенит

Пичугой малой в гуще сада.

Пронзает чувств моих зенит

Неотвратимости досада...

На каждой ветке времена

Бутончик алый распустили.

Тебя хватает мне сполна,

Земной и небыли и были.

Но страшно оттого, что здесь

Всё будет точно так, как было,

Когда привычной жизни песнь

Заглушит тишина могилы.

ПОЛДЕНЬ

Памяти мерцанье. Летних дней изгиб.

Солнечные вазы полнятся покоем.

Тянутся минуты, что годам близки,

Растворяя в полдне бренное, людское.

Полдень суетливый, словно зыбкий уж.

Только не молчит он, а вовсю стрекочет.

Но бегут вприпрыжку через чащу, глушь

Времена босые по тропинке к ночи.

ОТТЕНКИ

Ловец хрустальных состояний,

Не кратных тридцати семи!

Поймай пятнадцать расставаний,

А на шестнадцатом - пойми,

Что обретенья и потери

Взаимно отображены

То многоцветностью истерик,

То белым тоном тишины.

Когда в пыли истертой ночи

К нам страх врывается, как тать,

То все оттенки одиночеств

По пальцам не пересчитать,

И опрокинутое завтра

В еще глубокое вчера

Чернильной каплею азарта

Стекает с кончика пера.

ПОЛНОЧЬ

Я помню тебя, одинокая полночь!

И ты не забыла, ты многое помнишь...

Обрезав ножом темноты

Незримые нити с былым расставаний,

Пронзаешь бестелость времен, расстояний

И после, снежинкой застыв,

Холодным свеченьем приветствуешь вечность,

Плывущую тьмою над белою свечкой,

Горящей снегами зимы...

И кажется краткой дорога в бессмертье,

Но в это не верьте, не верьте, не верьте, -

Обманет спокойствие тьмы!

Бессмертие - шарик на тоненькой нити,

Подвешенный чьей-то мечтою в зените,

Колеблемый небытием...

И все, одолев над собою высоты,

Попробуют меда полночного соты

Пред тем, как пребудут ничем!

От полночи вдаль разбегутся столетья,

И полночь рассыплется на междометья,

Секундами тихо звеня.

Останутся в кипени прошлого света

На солнечных струнах игравшие дети,

Смотрящие в мир сквозь меня.

ФЕВРАЛЬСКИЕ ВАРИАЦИИ

Февраль. Играет небо в бадминтон,

Ракеткой мглы подбрасывая солнце...

Одетый в снежно-льдистое пальто,

Кивает лес в морозное оконце.

И стены у избы не изо льда -

Из воздуха, который крепче стали,

А окна - многоцветная слюда

Времен, смотрящих в палевые дали. -

Туда воланчик солнца упадет,

Когда вдруг небеса играть устанут...

Потом придет полночный лунный кот

И слижет с неба звездную сметану.

СЕНТЯБРЬСКИЙ ДЕНЬ

Стекает утро вязким солнцем

С покатых крыш,

И день стоит над горизонтом,

Кудряв и рыж.

Осенней солнечной слезою

Позолочен,

Он ловит блик под бирюзою,

Хрустит лучом.

И пусть сентябрь горчит повсюду

Сырой строкой,

Но этот день подобен чуду,

Живой такой!

И что ему угрюмый невод

Земной тоски,

Когда задумчивое небо

Кормил с руки!

МУХИ ЖУЖЖАТ...

Жёлтая стенка. Солнце. Листва.

Мухи, жужжащие роем.

Отсвет забытого божества.

Мыслей гнетущие строи.

И лихорадка последней волны.

Шорохи. Сумраки. Страхи.

Отзвук несбывшейся тишины.

Поздние охи да ахи...

Но - никого... И от стенки печёт

Печкою летнего полдня.

Нет никого! И никто не придёт,

Сказкою сердце наполнив.

Лишь лиловатые тени в листве -

То ли смеются, то ль плачут.

Мухи жужжат...

А в слепой синеве -

Солнца полдневный калачик.

И - никого... Лакированный куст...

Стенка. Да мухи. Да полдень. -

Жаркий, лишающий мыслей и чувств,

Скорбью земною наполнен.

Жёлтая стенка. Солнце. Листва.

Мухи, жужжащие роем...

ДОЛЖНО БЫТЬ НЕЧТО БОЛЬШЕЕ...

Должно быть нечто большее

Того, о чём мы думаем,

Мечтаем ли, стремимся ли...

Должно быть нечто большее!

Я чувствую, как временем

Тугие вены полнятся

Пространства ли, фантазии...

Но чувствую, я чувствую....

Простите эти глупости

Весны лесной сиреневой

И лета среброокого

И осени мечтательной...

Но большее, есть большее

Того, о чём не думаем,

И думаем - неважно, ведь

Кругом повсюду большее!

Кругом повсюду большее,

Чем было до и после нас.

Повсюду больше большего -

Реальности ль, фантазии...

О сумерки, о призраки!

Какие вы нелепые,

Какие вы несчастные -

Всё - оторопь сознания.

Но всеми правит большее

Того, что видим, чувствуем...

Но всеми правит большее!

Но всеми правит большее!..

НА СЫРОМ ВЕТРУ...

На сыром ветру дрожанье медленных огней.

Поздних вёсен обнищанье в застеколье дней.

"Это ты моя дилемма? – знаю наизусть!.."

- Я твоя тоска и тема, боль твоя и грусть.

Бродит сумрак по орбитам солнечной свечи,

По лесам, полям, обидам в векторной ночи.

Бродит, бродит, бродит молча похоронный звук

Зябкою походкой волчьей – севером разлук.

Кто-то шепчет постоянно:

- Я твоя весна!

Странно всё, что было странным

В снежном царстве сна.

"Снова ты, моя дилемма? боль моя и грусть!"

- Да, я снова неизменна! Помни наизусть

Все мои слова и знаки, всю мою печаль,

Однодневной жизни накипь, прошлой жизни даль!

И оранжевое детство, юность на крови -

Помни, помни, не бездействуй, позднее лови!

Чтобы больше не исчезнуть, чтобы там сверкать,

Где лучи цветут над бездной, где чернеет гать...

БУДУЩЕЕ - ЛЕКАРСТВО...

Видел печали зим.

Видел радости вёсен.

Мир был порой незрим.

Мир был порой несносен.

Тонко звенела струна.

Белое было белым.

Был в королевстве сна,

Грешным и онемелым.

Грешно цвела заря

И колосились блики

Истиной ноября,

Сумрачной и великой.

Было всегда – ничто:

Солнце, леса, болота...

Был я всегда – никто.

Буду, быть может, кто-то...

Липкие январи.

Великосветность мая...

С ночи и до зари -

Верил во что:

Не знаю...

Но времена прошли

По моему пространству:

В мыслях – и тень, и блик.

В чувствах – непостоянство.

Тени глухи, слепы.

Свет непорочен, ярок.

Будущности столпы -

Это судьбы подарок.

Глуп, как всегда, смешон,-

Лучик в болотном царстве...

Чёрное – страшный сон.

Будущее - лекарство.

ПРОСЫПАЯСЬ СУМРАКОМ БЕЗГЛАСНЫМ...

Просыпаясь сумраком безгласным

Сказкой тополей, берёз, осин –

Ты явилась, молча, сладострастно

В край моих забвений и трясин.

Ты была тогда одна со мною –

Сладкою наложницей, женою.

Растерял тебя, не потеряв,

Окуная белое в былое –

Крики, плач, тоску твою и нрав,

Доброе, неясное и злое.

Рассыпались мысли и прозрения

Перед чистотою вдохновения.

Ты его ко мне собой несла,

Окрыляя пасмурные чувства.

Бесконечность подлости и зла

Сокращая страстью властно, густо...

Мысли обмельчавшие, робевшие

Погибали взвешено и бешено.

Восставали светлые миры,

Чувственны, бессмертны и прекрасны,

И до горней искренней поры

Оживляли страсть мою и счастье.

Опадала искорками вечность

В яркие беспечность, бесконечность.

Это всё – и ты, и я, и все!

Это всё – и разности, и суммы…

Вся вселенная – в твоей слезе.

И в моём костре – полночный сумрак.

Но… иди, иди в своё безбрежное,

 Оставляя всё земное, грешное.

ЯБЛОНЕВЫЙ ВОРОХ РАСПАХНУЛСЯ...

Сойкой встрепенулось вдохновенье.

Шевельнулось прошлое в груди.

Замелькали сиротливо тени.

Прокричало прошлое: «приди».

Яблоневый ворох распахнулся.

Захрустела яблоком заря.

Дым календарей во мне качнулся

Выдохом листов календаря…

Ты меня звала тоской вокзалов,

Трепетом бумаги на ветру.

Этого мне было слишком мало.

Я был верен своему костру…

Ты ли, придорожная, кричала,

Бесконечная брусчатка дней!..

Прошлому, во все его начала,

Восклицаю тоньше и светлей:

Никого навеки и вовеки.

Никому причастие к тебе.

Потому что сиротливо веки

Опустила ты в моей судьбе.

Я и понимал, не понимая!

Я и уходил, не уходя –

Свежие ростки земного мая,

Духоту и солнца, и дождя.

...А они летели дымным комом,

Не спасая ни себя, ни нас,

Солнца жизненосная солома

И змеи земли полночный глаз.

Ладно, не случился я с тобою –

Шепелява горькая заря…

Станем ты и я земной золою,

Прокричу – я знаю – что не зря:

Никого навеки и вовеки.

Потому что непричастен я к тебе.

Потому что сиротливо веки

Опустила ты в моей судьбе…

РОМАНС

Синеокая чистота!

Моя ласточка! Канареечка!

До чего ж ты мила, проста!..

Улыбаешься на скамеечке...

У тебя голубые глаза -

Голубыми смеются озёрами.

Как мила мне твоя слеза

Под каштановыми узорами!

Ты меня подняла из глубин:

Твоё сердце - оно такое!..

И теперь я уже не один.

Нас с тобой теперь -

Двое.